Рецензия на премьеру «Ильхома» «Людка»: Пригласите даму танцевать
В спектакль «Людка» Турпищева входит решительным шагом всевластной хозяйки, все о жизни знающей и таковой остающейся на протяжении полутора часов постановки.
Театр Марка Вайля открыл новый сезон неожиданной премьерой: в спектакле «Людка» смешение стилистики современной драмы и сплошь разговоров о танго оставляет после просмотра весьма противоречивые чувства — настоящей энергии танца зрители так и не почувствовали.
В названии пьесы старшее поклонение, конечно же, может уловить отсылку к знаменитой картине Владимира Меньшова «Любовь и голуби». В отличие от советского оскароносца нашей соотечественнице Евгении Палеховой, ныне проживающей в Калининграде, близок не деревенский фольклор, а сермяжный язык города.
Палехова давно, застолбив себе место в писательском цеху современного Узбекистана россыпью сценариев к отечественным сериалам и фильмам, создала свою «Людку» десять лет назад, когда термин «новая драма» уже находился на излете театральной жизни Европы и России.
Как ни трактуй сегодня этот уже вполне ностальгический всплеск, Палехова предстает в своей «Людке» настоящим поэтом мрачных и безнадежных, истерически-взвинченных и мучительных семейных уз. Жизнь некогда известной преподавательницы танго (Марина Турпищева) складывается из перебранок с дочерью (Миша Сафарян) и матерью (Ольга Володина) а также бесконечной вереницей нынешних поклонников — как и водится в новой драме, маргиналов всех мастей и медицинских диагнозов (Рустам Мусакулов, Рафаэль Бабаджанов, Фаррух Молдаханов, Ян Добрынин, Глеб Голендер).
Палехова в своем тексте идет на преодоление набившей оскомину неизбежного треша новой драмы, регулярно переключая регистр повествования с низкого жанра на высокий. В качестве «света в окошке» выступают воспоминания главной героини о милонге – танцевальной танго-вечеринке.
Автор обволакивает читателя и зрителя экспрессией и всевозможными кунштюками из мира тангерос: как приглашать партнершу, как танцевать, где следовать строгим канонам танца, где импровизировать. С проблемами в реализации последнего столкнулся известный французский музыкальный режиссер Антуан Жинт, которого пригласили поставить «Людку».
Два года назад ташкентцы смогли воочию увидеть творчество очередного варяга, сотрудничающего с «Ильхомом» — видео-версию его оперы «Джордано Бруно». После просмотра «Людки» порой трудно поверить, что эти две работы поставлены одним и тем же человеком.
Вместо фокусника, умеющего буквально извлекать музыку из всего в новой постановке «Ильхома» удалось увидеть лишь приземленного ремесленника. Осталось загадкой, почему смелый экспериментатор Жинт из всего богатства ритмов танго ограничился в «Людке» незначительными мелодическими вкраплениями, сдобрив их «гимном» про 17-сантиметровое «достоинство» и слабым рок-н-рольным перифразом.
Может режиссер решил, что актеры не потянут его чудеса выразительности? Учитывая, что «Ильхом» всегда славился добротными танцевальными и музыкальными номерами в своих спектаклях, в такую версию верится с трудом.
Для ташкентских тангерос все сказанное в спектакле про танец, возможно, как бальзам на душу, но остальной публике, по крайне мере, не хватало самого танго – как одновременно точки отсчета и кульминации полуторачасового действия.
Собрать спектакль из разрозненных номеров пытаются уже сами актеры, которые играют все так же стильно и азартно. При этом успевая намекнуть и на характер, и на историю, и на дальнейшую перспективу своих персонажей. В «Людке» перспектива ассоциируется не с обычной прямой, героям ближе другая геометрическая фигура – огромный стол на сцене, вокруг которого они двигаются, словно в милонге, а вырваться из нее невозможно.
И, конечно же, роль Турпищевой – она требует от актрисы умения крепко держать публику за горло в течение всего действия в условиях. Артистке старой школы это удалось еще в ее бенифисном спектакле «Соло для женщины с фортепиано» про великую Марлен Дитрих.
В спектакль «Людка» Турпищева входит решительным шагом всевластной хозяйки, все о жизни знающей и таковой остающейся на протяжении полутора часов постановки. Цитата из пьесы «Мухи» Жан-Поля Сартра, которую произносит в финале главная героиня: «Настоящая человеческая жизнь начинается по ту сторону отчаяния“ — равно можно отнести и к жизни сценической, которая зачастую случается не благодаря, а вопреки всем художественным обстоятельствам. Пожалуй, это еще один главный аргумент, который позволяет новой постановке вписаться в репертуар «Ильхома» в наступившем сезоне.
